Маэстро ассоциируется с этнической музыкой, потому что именно он много лет назад выводил на эстраду к широкой публике все казахские народные инструменты, показывал их роскошные сольные качества. Именно он обучил практически всех тех музыкантов, кто сейчас играет в настоящих этногруппах: “Туран” HasSak, The Magic of Nomads и других. Эдакий отец целого направления музыки, если вдруг кто-то не в курсе. Именно поэтому музыкант получил предложение издать альбом своих лучших произведений. Правда, Едиль честно сказал, что если собирать лучшее, то одного диска мало и хорошо бы сделать двойной. Спонсоры проекта пошли на поводу.
Вот только не стоит спрашивать, в каком стиле отобраны композиции. На такой вопрос Едиль только хохочет в голос. Говорит, что умер бы со скуки, если бы выбрал один стиль и придерживался бы его всегда.
- Я музыкальный номад, кочевник, — хитро щурит глаза музыкант, — не могу долго сидеть на месте. Поэтому постоянно пробую что-то новое. Вот последнее время ударился в рок и ещё экспериментирую с диджеем.
- Сколько вам лет? Не поздновато для рока?
- Самое то, скоро будет 70, но у меня не так давно, в 61 год, родился младший сынишка. Мне тоже многие говорят, что надо остепениться, уже тихо лежать и очапаниваться, принимать знаки внимания. Я не могу так. Жизнь короткая, надо успеть все!
В Алматы Едиль приехал из Астаны на несколько дней и носился, как вихрь, по городу. Провел концерт в консерватории, где презентовал свой авторский сборник произведений для струнных инструментов. По образованию он композитор и очень гордится тем, что продолжает дело знаменитого композитора и музыканты Ахмета ЖУБАНОВА. Затем прошла презентация альбома, на которой, вместо того чтобы просто сидеть и слушать комплименты, Едиль забабахал концерт с группой Steppe Sons. И сразу после этих мероприятий он уезжает в… Катон-Карагай.
- Вы не знали? — смеется музыкант. — Я же там работаю вахтовым методом, обучаю деток в местной музыкальной школе. Им повезло со мной, мне с ними, я обожаю эти места силы. Именно там много лет назад у меня открылось горловое пение, после долгих неудачных попыток освоить это уникальное искусство. И до сих пор я приезжаю в те места, куда трудно добраться, чтобы надышаться этим воздухом, насмотреться природы. Когда меня попросили учить детей, был просто счастлив и тут же выехал! Студенты в столице — это хорошо, но заниматься с детьми — особое удовольствие. Конечно, у меня там немного учеников, меньше десяти, но они уже гремят на весь район, занимают все места на конкурсах, играя на народных инструментах.
- Одно время вы видели свою миссию в том, чтобы доказать единое культурное пространство номадов, которое прослеживается даже через общие музыкальные инструменты… Сейчас в чем ваша миссия?
- Об этом уже нет нужды говорить, всем это ясно, хотя когда-то такая идея доказать единство через музыку была непопулярной. Действительно, инструменты одни и те же, просто разные приоритеты. У якутов любимый шанкобыз, у нас — домбра, у башкиров — курай-сыбызгы. Сейчас моя миссия — побольше играть и учить. Я же родился в семье музыкантов, у меня и выбора особого не было: отец создатель оркестра им. Дины Нурпеисовой, основатель атырауского музыкального училища, мама основатель школы кобыза в Западном Казахстане. Кстати, мама живёт со мной и до сих пор ещё умудряется меня поправлять: “Балбес, что ты тут играешь!” Я начала сержусь, потом понимаю, что замечания справедливые, она очень тонко чувствует музыку.
- И все же, почему вы всё время меняете стили, работаете с новыми командами?
- Раньше мне часто говорили, что я не формат, а я терпеть не могу это понятие. Формат — это то, что уже кем-то сделано, зачем копировать кого-то или даже самого себя? Мне всегда интересно сделать что-то новое, чего другие не умеют или до чего не додумались. Только так можно двигаться вперед. А сидеть или стоять на месте выше моих сил.
Ксения ЕВДОКИМЕНКО, фото Андрея ХАЛИНА, Алматы
