Личность Шокана Уалиханова на экране

Принц крови

Известно, что Шокан Уалиханов первым из европейцев (не в смысле этнического происхождения – по гражданству он был российским подданным) совершил путешествие в Кашгарию, которая была терра-инкогнито для европейской науки. Те данные, которые он добыл по географии, истории и этнографии края, всколыхнули мировую научную общественность. Все увиденное он описал настолько полно и объективно, что его научное наследие не теряет актуальности и сегодня, равно как и его романтический образ, который продолжает интриговать и волновать деятелей кино.

На телеканале «Хабар» к 190-летию выдающегося ученого-исследователя и путешественника снят документальный фильм «Шоқанның мәңгі мекені».

По словам продюсера картины Гульжан Кызайбаевой, за плечами которой документальные байопики о Сакене Сейфуллине и Бейимбете Майлине, к счастью, сегодня есть доступ ко всем архивныи документам.

– И мы, пройдя по следам Шокана, побывали в архивах Омска, Центральном государственном архиве и архиве Президента РК, локации у нас были и в Кокшетау, и в Кербулакском районе Жетысуской области, где он похоронен, – рассказывает продюсер. – При этом нашу картину не назовешь полностью документальной, в ней есть постановочные художественные кадры, где образ Шокана на экране воплотил актёр Ерлан Карбаев. Он одного типажа со своим героем, и все же гримеру пришлось немало потрудиться, чтобы добиться максимального внешнего сходства. Сейчас фильм находится в свободном доступе на ютуб-канале «Хабара». В будущем мы с режиссёром Данияром Мустафой планируем продолжить работу над картиной и, возможно, когда-нибудь дорастем и до художественной картины.

Есть и другие документальные ленты о Шокане Уалиханове – «Чокан Валиханов» (1984) и «Шокан. Путешествие» (2018). Его образ воплощен также и в двух художественных картинах. Первую из них – «Его время придет» – в 1957 году снял Мажит Бегалин с Нурмуханом Жантуриным в главной роли. Этот фильм, где произошло воссоединение режиссёрского замысла и актёрского исполнения, очень любил Мухтар Ауэзов. Он считал союз Мажита Бегалина и Нурмухана Жантурина счастливым стече­нием обстоятельств. Кадр из этой картины, вошедшей в «Золотой фонд» казахского кино, позже увековечили на фронтоне киностудии «Казахфильм» им. Шакена Айманова.

Режиссёру, который со школьной скамьи был влюблен в романтический образ Шокана, фильм «Его время придет» принёс первый успех и признание. Сергей Герасимов, в мастерской которого Мажит Бегалин учился во ВГИКе, вспоминал о нём после его смерти: «Еще на вступительных экзаменах он поделился со мной идеей создания фильма о выдающемся казахском ученом Чокане Валиханове. Мне невольно передалась его увлеченность. В последующие годы я с нетерпением ждал выхода этой картины и убедился, что в ней, безусловно, присутствуют черты большого и серьёзного искусства».

Сценарий картины «Его время придет» был написан в 1951 году, но в производство она была запущена только пять лет спустя: в Алма-Ате многие были против этой ленты. Вернее, против той трактовки образа Шокана, на которой настаивали сценарист Сергей Ермолинский и режиссёр. С Мажита Бегалина требовали, чтобы он сделал его иконописным, а ему хотелось показать чингизида Шокана. И он добился этого. Переступив грань общепринятого в те годы «пролетарского происхождения» героя, создал образ «принца крови». Среди тех, кто горячо поддержал именно такую трактовку, были редактор сценария Мухтар Ауэзов, называвший Шокана Уалиханова человеком века, и академик Алькей Маргулан, выс­тупивший в прессе с заявлением, что он, как учёный-шынгызовед, полностью поддерживает замысел молодого режиссёра.

Вынашивая план картины о Шокане, Мажит Бегалин прежде досконально изучил все труды ученого. Пропадая в библиотеках, говорил: «Чтобы иметь право говорить о великом человеке, надо хотя бы через его труды приблизиться к нему».

Кстати, среди тех, кого режиссёр рассматривал в качестве исполнителя главной роли, был и студент геологического факультета КазГУ Олжас Сулейменов, но он не появился в назначенный день на киностудии – будущий геолог уехал на практику. Когда он спустя годы увидел фильм «Его время придет» с Нурмуханом Жантуриным в главной роли, то не удержался от реплики: «Этим фильмом Мажит Бегалин открыл для Казахстана Шокана Уалиханова. Моё поколение его почти не знало. Он практически был вычеркнут из нашей истории, а если и был, то очень отредактированный и совершенный. После этого фильма я открывал Шокана и в истории, а потом, находя его черты и стараясь поступать как он, и в себе».

Премьера фильма «Его время придет» проходила в Ленин­граде в кинотеатре «Колизей». Как вспоминала актриса Клара Лучко, после просмотра фильма скупой на похвалу Сергей Герасимов, поздравляя своего ученика, сказал Мажиту: «Ты сделал очень хорошую, мастерскую картину о великой нации, которая дала миру таких людей, как Чокан».

Несовместимо с суетою

Асанали Ашимов снял свою четырёхсерийную телевизионную картину «Чокан Валиханов» спустя 17 лет после Мажита Бегалина – в 1984 году.

– Меня тоже восхищала эта личность, – говорит он сегодня. – Сценарий сценарием, но, стремясь поглубже узнать Шокана, я познакомился с его трудами, перепиской с современниками. Я зауважал его за умение найти подход к «трудному» Достоевскому, ведь это не удавалось даже его родному брату – редактору «Современника» Михаилу Дос­тоевскому. А как я был восхищен его жадным любопытством в познании мира! Не было той облас­ти человеческой деятельности, которой бы он не интересовался. Знакомясь с его трудами и пе­репиской, я обратил внимание на оригинальный стиль письма. Никакого пафоса, повышенной эмоциональности, но есть лёгкая ирония и при этом меткость, афористичность слога.

Я узнал, что мечта – совершить путешествия в глубинные районы Центральной Азии – вполне в его духе. Ещё в годы учебы в Сибирском кадетском корпусе Шокан привлёк внимание омской интеллигенции своей любознательностью и стремлением как можно шире охватить окружающий мир. И, как я понял, он не был аскетом, корпящим над книгами день и ночь, а вполне себе живым человеком. Любил светские тусовки, легко тратил деньги, был неравнодушен к красивым, роскошным вещам. Все это, на мой взгляд, характеризует его как прекрасную разностороннюю личность.

В том, что Шокан так рано ушел из жизни, думаю, есть некая закономерность. Пушкин не случайно сказал, что талант до 15 лет жадно набирается мыслей, чувств и знаний, а затем на протяжении отпущенной ему жизни перерабатывает эту информацию. Ни одного из этих «скороспелок» – ни самого Пушкина, ни Лермонтова, с которым так часто сравнивают Шокана, ни самого Уалиханова – просто невозможно представить 70-летними. То, что они так быстро сгорают по видимой или незримой причине, – это, на мой взгляд, «табиғаттың заңы» – удивительный неписаный закон природы.

Что интересно, 29-летний Шокан не воспринимался мною как человек, намного моложе меня по возрасту. Напротив, я казался себе совсем незрелым человеком, тогда как он – глубокая, содержательная личность.

Вот так, на волне увлеченности и влюбленности в Шокана я начал работу над фильмом. И сделал для себя ещё одно открытие – своего младшего сына. Мы искали исполнителя главной роли по всему Казахстану. Прошлись по актёрам – никто не подходил. Тогда пошли по институтам – и снова безрезультатно. Приезжаю как-то из очередной неудачной командировки, а съемочная группа подготовила фотопробы третьекурсника театрального инс­титута Саги Ашимова. Смотрю на загримированный профиль и вижу – точно Шокан!

До этого Сабира Майканова (актриса театра и кино, народная артистка СССР. – Ред.) говорила мне: «Что ты мучаешься? Попробуй своего сына». А я даже не обратил внимания на её слова. Я к Саги относился как к мальчику-подростку. Какой из него Шокан!

Сделали кинопробы. Показали в ЦК (в те годы утверждение на роли в подобных картинах шло только там). Инструкторы Аширбек Сыгаев и Куаныш Султанов не одобрили мой выбор. По их мнению, у всех вызовет подозрение, что претендент на роль –сын режиссёра. «А потом, твой сынок полноват, совсем не похож на степного казаха», – сказали они.

Но лишний вес – это в моих руках. Самое главное, что есть внешнее сходство. С того дня Саги стал каждый день пропадать в бассейне и сауне, а вместе с ним и я, чтобы контролировать процесс. Он вытянулся и сбросил лишние пять-шесть килограммов за три недели. Сделали ещё одну экранную пробу. Чтобы не подумали, будто пропихиваю сыночка, я ушел из зала, где шел просмотр. Инструкторы ЦК остановились на Саги, хотя пробовались ещё три актёра.

В процессе съемок я продолжал держать Саги на строгой диете, чтобы в глазах у него читалось страдание человека, умирающего от туберкулёза. Английскую соль он глотал ложками до тех пор, пока не открылся кровавый понос. Чтобы щеки казались впалыми, заставлял сжимать зубы при разговоре. Когда шли съёмки в Ленинграде, в три ночи звонил ему в номер и требовал повторить текст роли.

Вся съемочная группа после тяжелого дня выезжала вечером куда-нибудь отдохнуть, но Саги с собой не брали. Короче, я его чуть не угробил. Но потом, просматривая шикарные сцены, где больной Шокан общается с Достоевским и Чернышевским, Саги сам сказал мне: «Аға, спасибо вам, вы были правы». К концу съемок его уже не надо было подгонять, он сам стал творчески подходить к своей роли.

Сам Саги Ашимов в последнем своём интервью в сентябре 1999 года рассказывал: «Как-то после очередного эпизода отец не сдержался: «Черт побери! Дали такую сложную постановку, а я на свой страх и риск решил снимать тебя – как же об этом жалею! Ничего у тебя не получается!» И уехал со съемочной группой на пикник. Я остался в юрте один. Не знал, куда себя деть... Порвал на себе рубашку от горя и проплакал всю ночь. Утром слышу голос отца: «Саги!» Выхожу – голодный, усталый, с красными опухшими глазами. Отец сразу закричал: «Готовьте съемочную площадку. Снимаем больного Шокана!» А чтобы усилить эффект достоверности и показать обессилевшего, умирающего от туберкулёза Шокана, меня в тот день ещё несколько раз погоняли по горам».

Часть съемок «Чокана Валиханова» проходила в Узбекистане, в Хиве.

– Туда мы забирали под мою ответственность около десяти единиц съемочного спецтранс­порта, – рассказывает Асанали Ашимов. – Нам его, скрепя серд­це, дали дней на двадцать. А потом я его самовольно, рискуя партбилетом, отправил товарным составом в Ленинград, где были запланированы основные съёмки. Киношное руководство рвало на себе волосы. Я, по обыкновению, сыграл под дурачка: не знал, не подумал и так далее. А не отправь я транспорт, неизвестно ещё, как сложилась бы судьба картины. На чужих студиях не очень-то любят делиться своей техникой.

За три месяца работы в Ленинграде мы закончили три серии. Тогда первым секретарем Ленинградского обкома был друг нашего первого секретаря ЦК КП Казахстана Кунаева – Романов. Он шел навстречу любым нашим просьбам. Был даже момент, когда ради нашего фильма свернули троллейбусную линию, иначе натура не соответствовала бы историческим реалиям. И доклад Шокана, с которым он вернулся из Кашгарии, мы снимали в том самом зале, где он когда-то выступал перед членами Российского географического общества.

В Ленинграде нам надо было построить квартиры Достоевского и Чернышевского. На наше счастье (звучит цинично, но киношники меня поймут), там сгорел один дом, но стены и комнаты в нём уцелели. Мы дали охране взятку десять рублей и построили там декорации. В итоге квартиры героев обошлись нам в копейки. Думал, похвалят меня за сэкономленные деньги, но не тут-то было – чуть было выговор не получил за отступление от сметы.

В Москве на просмотре в телецентре «Останкино» нас забросали вопросами: почему в России не знают этого человека? Кто он такой – этот Чокан Валиханов? Почему Достоевскому досталась эпизодическая роль?

Я на эти вопросы ответил так. В России Шокана не знают потому, что его имя не отражено в учебниках истории, от малого знания тоже бывают большие печали. А что касается достоверности встреч с Достоевским, то вот они, его письма, адресованные Шокану. Там, кстати, есть такие слова: «Чоканчик, ты мне ближе, чем родной брат». А уж относительно того, почему Дос­тоевскому отведена эпизодичес­кая роль, то, извините, фильм вообще-то не о нём...

Асанали Ашимов предполагал выпустить своего «Чокана Валиханова» на экраны в 1983 году. Пос­ле просмотра в Госкино СССР картиной уже заинтересовались на зарубежном кинорынке. Был заключен предварительный договор на прокат. Но когда съемочная группа показала отснятый материал Динмухамеду Кунаеву, тот внес несколько предложений – включить в фильм приезд Шокана в Верный, его встречу с генерал-губернатором Колпаковским, женитьбу и смерть…

– И нам пришлось дописывать сценарий и снимать четвертую серию, – вспоминает Асанали Ашимов. – На это ушло около двух лет, договор с зарубежными прокатчиками за это время был аннулирован. Тем не менее съёмки картины «Чокан Валиханов» шли в целом как по мас­лу. Так, видимо, было угодно Всевышнему. Один интересный момент: когда мы сдавали картину в Казахстане, умер академик Маргулан, научный консультант нашего фильма. На поминальном обеде выступил с речью Габиден Мустафин. Мне запомнилась финальная часть речи: «Бiз де атымызды ерттеп отырмыз» – «И я тоже сижу на оседланной лошади». На следующий день Мустафин умер… Я не знаю, что это было – совпадение или предчувствие...