Казахстан богат редкими и редкоземельными металлами, на мировом рынке которых доминирует Китай, но до сих пор их некому было добывать, а многие элементы по-прежнему невостребованы в республике. Одна из компаний, которая активно взялась за разработку казахстанских месторождений, – американская Cove Capital. В интервью «Курсиву» управляющий партнёр и учредитель компании Пини Альтхаус рассказал о будущем Казахстана в сверхперспективной отрасли, использовании советского наследия и проектах Cove Capital в республике.
– Пини, можете рассказать о компании Cove Capital? В интернете о ней можно найти противоречивые данные. При поиске первым делом выходит австралийская компания, среди топ-менеджеров которой указаны вы. В то же время «Самрук-Казына» пишет о Cove Capital как об американской компании. Кто её основные акционеры и какие проекты вы реализуете в США, Австралии и других странах?
– Да, существуют две компании, относящиеся к Cove Capital. Одна из них – Cove Capital PTY LTD, австралийская компания, которая имеет лицензию инвестиционного банка. А также есть американская компания Cove Capital LLC, являющаяся холдинговой компанией для наших инвестиций в горнодобывающий сектор. Мы участвовали в нескольких проектах, основали компанию USA Rare Earth, которая обладает очень крупным месторождением лития в Техасе.
Мы также построили первый пилотный завод по переработке критически важных минералов в Северной Америке, а также владеем единственным заводом по производству постоянных магнитов на всем американской континенте. Этот завод ранее принадлежал Hitachi и производит около 2,5 тыс. тонн редкоземельных магнитов в год. Он приносит примерно $500 млн выручки.
Мы также принимали участие в открытии крупного золотодобывающего проекта в Аргентине под названием Hualilan, его ресурсы оценены в 3 млн унций золота. Это проект нашей австралийской компании Challenger Gold. Мы также инвесторы и разработчики различных проектов, включая критически важные минералы, драгоценные металлы и основные металлы в различных частях мира. В некоторых проектах мы выступаем операторами, в других являемся более пассивными инвесторами. Cove Capital была основана в 2016 году, и сейчас наши основные инвестиции сосредоточены в секторе горнодобывающей промышленности и природных ресурсов. В настоящее время мы практически не инвестируем в другие отрасли.
– Вы участвуете в проекте по поиску редкоземельных металлов в Костанайской области вместе с компанией «Казгеология» (дочерней структурой «Тау-Кен Самрук»). При доле в совместном предприятии 75% вы полностью финансируете геологоразведку. Почему вы вместе с казахстанскими партнёрами определили именно такие условия? Значит ли это, что вы уверены в рентабельности проекта?
– Да, условия, на мой взгляд, являются коммерчески оправданными для обеих сторон. «Тау-Кен Самрук» и «Казгеология» не желают финансировать, скажем, на начальных этапах, это больше наша область ответственности. Они вступают на следующей стадии. Другими словами, если предварительный анализ и начальная работа покажут, что проект экономически целесообразен и его стоит переводить на следующий этап, именно тогда они вступают с совместным финансированием на пропорциональной основе, уже на второй стадии. Обе стороны видят это как коммерчески оправданную структуру.
У нас есть исходный ресурс, который был обнаружен ещё в советский период, но, конечно, мы не можем полагаться только на него. Нам нужно проводить собственную работу, особенно в части формирования запасов, а также изучения минералогии. Месторождение содержит множество различных редкоземельных металлов, но основное внимание уделяется четырем редкоземельным элементам, используемым для производства постоянных магнитов: неодиму, празеодиму, диспрозию, тербию. Мы должны убедиться, что особенности месторождения позволяют извлекать материалы высокой стоимости и снижать долю материалов низкой стоимости. Поэтому сегодня мы не можем говорить о прибыльности. Проект выглядит многообещающим, поэтому мы в него вложились и надеемся, что это станет крупным редкоземельным проектом.
– Можете ли вы рассказать нам подробнее об этом проекте? Например, насколько вы оцениваете запасы месторождения? Когда, возможно, будет начата добыча?
– Этот проект находится на ранней стадии реализации. По данным предварительного технико-экономического обоснования, он имеет 380 тыс. тонн редкоземельных металлов. В нём содержится значительное количество иттрия, который не используется для производства постоянных магнитов. Мы также должны оценить спрос и предложение на этот редкоземельный металл.
Честно говоря, на данный момент мы не можем точно сказать, когда начнётся добыча. Потребуется несколько лет, чтобы развить ресурс, убедиться, что металлы можно обработать, что у нас есть запасы, только тогда мы начнём рассматривать сценарии добычи и её прибыльность. Но у нас есть большие надежды на успех, мы оптимистично настроены.
– Ещё на одном участке, теперь уже в Восточно-Казахстанской области, вы действуете в одиночку через свою казахстанскую структуру KAZ Critical Minerals. Участок уже изучался местными игроками 20 лет назад, но тогда детальные исследования не проводились. Что можете рассказать об этом проекте?
– Да, у нас есть 11 концессий [договоров, заключаемых государством с частным предпринимателем на эксплуатацию промышленных предприятий, земельных и других угодий] в Восточном Казахстане, и они касаются ряда критически важных минералов, включая литий, бериллий, тантал, родий, цезий, рубидий и олово. Это не только металлы, используемые для так называемой зелёной революции или электромобилей, но и стратегически важные материалы, применяемые в обороне, передовом производстве и т. д.
У нас есть значительное количество исторических данных, полученных в советское время, к которым мы имеем доступ. Эти данные достаточно точны и надежны. Фактически, мы видим, что благодаря новым технологиям и методам исследования мы можем обнаружить даже более крупные месторождения и достичь более высоких коэффициентов извлечения и производства.
Мы проводим значительную работу по валидации исторических отчетов, чтобы убедиться в наличии заявленных ресурсов и привести их в соответствие с современными стандартами соблюдения нормативов, так как мы не можем использовать исторические ресурсы в целях отчетности, инвестиций и т. д.
Мы начали бурение в конце мая и сегодня завершили бурение шести скважин. Результаты крайне обнадеживающие и благоприятные, и мы надеемся, что так будет и дальше с остальными концессиями. В ближайшие несколько недель мы подпишем новый контракт на бурение и начнём работу на других частях ещё пяти концессий в рамках этих 11 концессий. Но мы расширили программу бурения на первой концессии, так как первые две скважины показали отличные результаты.
– Каковы параметры проекта, общий объём финансирования и его источники?
– Да, построить завод по переработке этих видов минералов стоит сотни миллионов долларов. Мы можем говорить о капитальных вложениях до $500 млн. Нам действительно нужно установить объёмы запасов и провести работу по обогащению руды, чтобы понять операционные расходы (OPEX), капитальные затраты (CAPEX) и т. д. Тогда мы сможем получить представление о прибыльности производства. Но, как было отмечено, в советские времена на этом участке уже обрабатывали минералы. Советская власть добывала тантал, так что она должна была видеть потенциал в этом регионе, чтобы оправдать запуск производства. У нас есть много данных, на основе которых мы работаем, и я бы сказал, что этот проект более продвинут, поэтому мы крайне оптимистично смотрим на перспективы высокоценных добычных операций для нас.
– В 2023 году в СМИ появились сообщения о ваших планах по строительству завода по переработке редкоземельных металлов в Казахстане. Действительно ли это часть ваших планов и на какой стадии находится проект в настоящее время?
– Да, одно из направлений, над которым мы работали, когда я был генеральным директором USA Rare Earth, это разработка метода переработки металлов с использованием ионообмена вместо экстракции растворителем, которую используют многие другие компании. Фактически, Китай использует и ионообмен, и экстракцию растворителем, и есть несколько преимуществ использования ионообмена, например, высокая чистота разделений – вы можете получить отдельные оксиды. Но одно из основных преимуществ в том, что с оптимизацией можно адаптировать метод обработки для использования сырья из других проектов.
Одной из проблем, с которыми сталкиваются, скажем, начинающие горнодобывающие компании или даже компании среднего уровня, является отсутствие опыта в обработке. Это может стать для них препятствием в отрасли.
Поэтому мы обсуждаем с правительством Казахстана потенциал строительства централизованного завода по переработке, который стал бы, скажем так, хабом и предоставил бы альтернативу экспорту в Китай. Казахстан стремится создать вертикально интегрированную цепочку поставок. Например, в случае с редкоземельными элементами – от добычи до магнита, в случае с литием – от добычи до аккумулятора. Для этого необходимо оставлять материалы в стране и проводить все этапы переработки на месте.
У нас есть команда экспертов, которые знают, как это делать. Я бы сказал, что это что-то долгосрочное, и сейчас мы начинаем рассматривать возможные мероприятия. Но на первом этапе для нас важно узнать, какова структура месторождений и какой метод переработки нам нужен, а затем мы рассмотрим следующий этап – как превратить это в более централизованный объект в Восточном Казахстане.
– Планируете ли вы исследовать ещё какие-либо участки, помимо тех, о которых мы уже говорили?
– Мы рассматриваем и другие возможности, однако нам всегда приходится балансировать, сосредоточившись на том, что у нас уже есть, и одновременно следя за другими возможностями. Мы относимся к этому ответственно, чтобы не забросить то, что уже находится у нас на руках. Нам предстоит ещё много работы, но мы активно исследуем и рассматриваем возможность участия в других концессиях в Казахстане.
– Весной нынешнего года Казахстан подписал дорожную карту по сотрудничеству в области критически важных полезных ископаемых с Великобританией. С США работа ведётся в формате рабочей группы, а на последней Генассамблее ООН обсуждение этого вопроса со странами Центральной Азии курировал президент Джо Байден. Ещё два года назад страны достигли договоренности о добыче с использованием американских технологий. Как вы считаете, будут ли у вас конкуренты в Казахстане среди американских, немецких, корейских и других компаний? Готовы ли вы к соперничеству с ними? Могут ли составить конкуренцию казахстанские компании?
– Да, очень хороший вопрос. Казахстан – одна из самых богатых минеральными ресурсами стран в мире. Она очень слабо освоена в части критически важных минералов, это означает, что здесь огромный потенциал, и нужно множество компаний из разных стран, чтобы стимулировать развитие новых проектов. Это действительно ключ к устойчивому развитию и успешной горнодобывающей промышленности. Речь не только о крупных компаниях, которые покупают лицензии на аукционах на уже действующие месторождения или, где уже скоро можно начать добычу, хотя это тоже важно. Но это не способствует росту запасов природных ресурсов, которые есть в Казахстане.
Я говорю с самого начала, с того времени, как я начал работать с критически важными минералами, что конкуренции в этой сфере нет. Китай монополизировал этот сектор, и мы отстаем от Китая на десятилетия, поэтому пока что чем больше компаний, тем лучше. И когда компании приходят из других юрисдикций, это вдохновляет других участников и снижает риск юрисдикционных проблем. Казахстан делает хорошую работу, создавая благоприятную среду для зарубежных компаний. Мы видим, как компании из США, Великобритании, Южной Кореи, Германии, Франции приходят сюда. Меня часто спрашивают, каково вести бизнес в Казахстане, заниматься добычей здесь. И я говорю людям, что это следующий фронт.
– Планируете ли вы расширить свою деятельность на другие страны Центральной Азии, так как известно, что Таджикистан, Узбекистан, Кыргызстан также обладают большими ресурсами?
– Да, мы следим за ситуацией в других странах, входящих в группу C5 [пятерка центральноазиатских стран]. Как я упоминал ранее, здесь есть большой потенциал, который ещё не полностью освоен, поэтому на данный момент наш приоритет – Казахстан. Этот регион имеет значительные преимущества перед другими странами Среднего коридора в части горнодобывающей промышленности и инфраструктуры. Казахстан занимается этим делом уже долгое время, и у него отличная инфраструктура.
– Легко ли привлечь заемное финансирование для таких проектов, поскольку казахстанские горнодобывающие компании часто вынуждены выпускать облигации на бирже с повышенным доходом. Например, в прошлом году золотодобывающая компания Bass Gold выпустила годовые долларовые облигации с процентной ставкой 10,75% годовых. Это вдвое выше ставки Федеральной резервной системы. Как вы оцениваете привлекательность вашего сектора в Казахстане для инвесторов?
– Да, традиционно заемное финансирование в горнодобывающем секторе используется на стадии производства, когда необходимо финансировать строительство шахты, завода и так далее. Для экономически целесообразных проектов доступны различные источники финансирования, включая банки, традиционно специализирующиеся на горнодобывающем секторе, и международные институты развития, которые активно интересуются Казахстаном. Таким образом, для успешных американских компаний, развивающих экономически целесообразные проекты, существуют альтернативы более дешевого финансирования. Однако для новых проектов очень сложно привлечь капитал, и поэтому многие такие проекты финансируются за счёт собственных средств или путём публичного размещения акций. Для частных компаний привлечение капитала на такие проекты представляет собой значительную сложность. Поэтому сегодня приходится вкладывать собственные средства, чтобы добиться успеха. Однако вознаграждение, надеемся, будет соответствующим.
– Запад пытается снизить зависимость от Китая, в том числе в области редких и редкоземельных металлов. Но какова вероятность, что при следующем потеплении отношений Брюсселя и Вашингтона с Пекином китайские металлы снова будут востребованы, а инвестиции в Казахстане и других странах Центральной Азии не окупятся?
– Вы задаете один из самых значительных вопросов в нашем секторе в настоящее время. Если мы посмотрим на цены на редкоземельные металлы, на литий и так далее, то есть два способа взглянуть на это. Один из них – это говорить о торговых войнах и том, что Китай манипулирует рынком, и каждый раз, когда Запад начинает развивать критически важные цепочки поставок, Китай имеет возможность демпинговать, будь то литий, редкоземельные металлы и так далее. И это правда. Однако это не спринт, это марафон. И в конечном итоге, следует отметить, что с 2019 года Китай стал импортером редкоземельных металлов из Мьянмы и других стран. У Китая есть собственное внутреннее потребление этих минералов, которые необходимы ему для различных целей.
Если посмотреть на прогнозы ЕС, они ожидают роста дефицита в 15-30 раз к 2050 году. Таким образом, если мы идём по пути зелёной революции, электромобилей, ветряных турбин и других производств, требующих критически важных минералов, нам нужно играть на долгую перспективу, развивать этот сектор. Это требует поддержки со стороны местных правительств. Например, в Соединенных Штатах нужно упростить процедуры лицензирования. По иронии судьбы, США, которые предпринимают значительные усилия для достижения независимости от Китая, установили очень строгие требования для горнодобывающих компаний. Важно также отметить, что США уже ввели таможенные пошлины на 25%, о которых объявил президент Байден несколько месяцев назад. Это лишь начало. Но в конечном итоге это будет глобальное усилие, требующее участия ЕС, США, Южной Кореи, Японии и других стран, которые сильно зависят от критически важных минералов. Нам нужно двигаться вперед в этом направлении, развивать собственные цепочки поставок, а не сосредотачиваться исключительно на Китае.
Но, сказав это, я должен отдать должное Китаю. Вы знаете, Китай предвидел это ещё в 1992 году. Лидер Китая Дэн Сяопин открыто высказался об этом. Он сказал, что на Ближнем Востоке есть нефть, а в Китае есть редкоземельные металлы. И три года спустя Соединенные Штаты законно продали Китаю технологии для производства магнитов. Это не было кражей интеллектуальной собственности, это было законное приобретение, и Китай заранее увидел, что редкоземельные металлы – это новая нефть, материалы, которые мы используем для передового производства, и теперь мы все отстаем. Так что это не вина Китая, это наша вина. Теперь нам нужно правильно действовать.
– Страны Центральной Азии готовы экспортировать практически все металлы, которые они добывают. Могут ли они потенциально использовать это как конкурентное преимущество перед Китаем?
– Люди уже говорят о Казахстане, например, как о потенциальном конкуренте Китаю, и я думаю, что Казахстан действительно может стать конкурентом Китаю. Опять же, когда мы говорим о конкуренте, мы имеем в виду альтернативу Китаю, но Китай также проявляет интерес к критическим минералам Казахстана. Я предполагаю, что Китай также будет играть важную роль в Казахстане. Однако, на мой взгляд, странам Среднего коридора представляется большая возможность усилить свои экономики и привнести процветание, учитывая их богатство природными ресурсами.
– Сколько вы всего планируете вложить в проекты в Казахстане?
– Сколько угодно, и я не говорю это для того, чтобы уклониться от ответа. Мы знаем, что бурение, геофизические работы, разведочные работы, вся начальная подготовка перед началом производства стоят десятки, если не сотни миллионов долларов, в зависимости от размеров лицензий, но точно десятки миллионов долларов до того момента, пока мы не достигнем стадии банковского финансирования и не построим шахту. Пока проекты приносят правильные результаты, мы будем продолжать инвестировать и будем инвестировать сколько угодно, опять же, при условии экономической целесообразности, чтобы достичь производственной стадии.
